Ознакомительная версия.
Курсанты: путь к звёздам
Женя Маркер
«Чтобы сделать правду правдоподобнее нужно непременно подмешать к ней лжи».
«Бесы». Ф. М. Достоевский
© Женя Маркер, 2015
© Женя Маркер, дизайн обложки, 2015
© Евгений Кащенко, иллюстрации, 2015
Редактор Анна Котенёва
Корректор Геннадий Дерягин
Благодарности
Олег Евдокимов
Игорь Пучков
Владимир Салуянов
Олег Гешев
Сергей Лемешев
Юрий Кваша
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Часть 1. Без вины виноватые
Глава I. Причиндальный блеск
Торжественный ужин по случаю окончания военного училища закончился поздним вечером. После вручения лейтенантских погон и нагрудных ромбов о высшем образовании, дружная компания состоявшихся выпускников многочисленными тостами проводила свое курсантское прошлое в стенах известного ресторана северной столицы. Из груди лейтенантов рвались горячие признания беречь мужские дружбу и обещания не забывать «Альма-матер». С традиционным глотком на посошок и многократным звонким «Ура» компания покинула ресторан.
Много видавшие стены «Астории» помнили, как здесь когда-то кутили Маяковский и Есенин, гуляла ленинградская фарца и бессменная партийная номенклатура. Сегодня к этому историческому списку присоединились молодые офицеры Ленинградского Высшего военно-политического училища Противовоздушной обороны, которое квартировало в областном поселке Горелово.
Еще утром вчерашние курсанты стояли по стойке смирно на плацу и получали из рук командиров красные, синие дипломы. В последних шеренгах украдкой читали строчки на тисненной гербовой бумаге, немного недоумевая, и удивляясь записи о полученной специальности «офицер с высшим образованием». Слушали, затаив дыхание, напутствие Бати – Стукалова Павла Ивановича – седого генерала, фронтовика, первого начальника училища, который не мог не появиться перед строем. Он пару лет назад был уволен на заслуженную пенсию, но этот набор еще считал своим. Его уважали, им гордились и любили все: и первокурсники, и выпускники. Сегодня Батя был немногословен, но слова «честь», «долг», «любовь к Родине» и «верность Отчизне» произносил без налета пафоса и легкой иронии, которая часто сквозила в дежурных выступлениях старших офицеров.
Прощаясь со знаменем училища, маршируя перед курсантами младших курсов, очередной выпуск лейтенантов никак не мог поверить: учеба позади.
В ресторане все посматривали на Марка Дымского. Отличная учеба и примерная дисциплина взводного всезнайки – ходячей энциклопедии – никак не вязались с необычным застольным событием. Он удивил всех, кто был за торжественным столом. По кругу передавали огромный двухлитровый кубок с шампанским, где лежали металлические ромбики – знаки высшего образования. Каждый, кому кубок попадал в руки, произносил тост, благодарил отцов-командиров, друзей, преподавателей, родителей и делал глоток. Тостующие профессионалы не скупились в выражениях, старались говорить много, красиво и долго. По волнам армейской словесности к Марку кубок приплыл не скоро. Розовощекий лейтенант встал, заглянул на дно, и не просто долил, а влил в него полную бутылку. Оглядел насмешливым взглядом всех, с кем провел веселые и грустные дни учебы. Глубоко вздохнул, прокашлялся и, неожиданно для друзей, коротко сказал:
– За Горелово!
Он выпил содержимое сосуда одним махом, казалось, одним огромным глотком. Вытер рукавом тоненькие ручейки, скатившиеся по губам, и передал кубок своему другу – Семену Таранову.
Бурные аплодисменты друзей однокашников, собравшихся в зале, удивлённо приветствовали мгновенно осоловевшие и блестящие радостью глаза боевого товарища, которого они никогда не видели пьяным. Послышались приветственные: «Ну, ты даешь!», «Круто, Марк!». А ресторанный герой артистично раскланялся, и одарил публику своей милой улыбкой. В общем смехе друзей едва был слышен его чуть картавый шепот:
– Сбылась школьная мечта пацана. Я – офицер! Папа будет рад.
С этой минуты все ждали, поведет поглотителя двух литров шампанского, упадет он, закачается или тихо сломается, а потом уйдет спать, как это не раз бывало с большинством его друзей. Марк только закусывал и смеялся, хитро подмигивая друзьям. Из ресторана он вышел бравым молодцом, как будто и не пил вовсе…
– Командовать парадом будешь ты! – Генка Бобрин ткнул указательным пальцем в живот, и уткнулся рыжей головой в грудь старшего брата. Громко втянул носом запах поношенного кителя и мужского пота, как будто понюхом закусил стременную рюмку. Выпуском на три года раньше Бобрин-старший успел получить очередное звание старшего лейтенанта, сменить две должности и послужить в десантном полку. Этому великану ростом в два метра, с атлетической комплекцией гренадера его императорского величества, руководить вчерашними курсантами было не просто легко, а даже забавно. Плотно обняв брата за плечи, он поставил его правофланговым в строй с тем расчетом, чтобы просто шагать рядом и поддержать в случае чего, захмелевшего выпускника.
Бобрин-старший привычно набрал полные легкие воздуха, оглянул небольшой строй и продолжил медленно, плавно, ожидая мощного ответного всплеска.
– Товарищи офицеры! Поздравляю вас с присвоением первого офицерского звания «лейтенант»! Два раскатистых, одно протяжное – «Ура!!!»
– Ура! Ура! Ура-а-а! – дружный хор из двадцати пяти молодых голосов лихо приветствовал командира стихийного парада. Бобрин-старший во весь голос командовал, а вчерашние курсанты под его руководством построились в колонну по три, повернули направо и двинулись по Невскому проспекту.
В знакомой сердцу тишине белых ночей, под огнями уличных фонарей, они печатали шаг примерно так же, как осенью ходили на памятном параде в честь годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Лейтенанты с удовольствием и не раз кричали дружное «Ура». Отражались в витринах магазинов их погоны, переливались глянцем новенькие козырьки фуражек, сверкали звездочки, пуговицы и кокарды, перекликаясь отсветом со звездами ночного неба. Золотые офицерские ремни подчеркивали небрежность равнения в стою.
Было весело.
Банкетный задор помогал тянуть носки только вчера полученных с вещевого склада новеньких туфель. После тяжелых яловых сапог, каждый лейтенантский шаг пролетал с шиком и упоением. Нога впивалась в асфальт плотно, всей ступней, так, что ее след, казалось, должен быть запечатлен историей, как у голливудских кинозвезд. И армейское лихачество трогало редких прохожих. Штатские отпускали шуточки или махали рукой марширующему с песней взводу. И только те, кто успел прослужить в армии, знали какими долгими и мучительными тренировками, сбитыми в кровь ногами и стертыми десятки раз мозолями, дались курсантам красота и изящество, лоск и чистота линий великолепной строевой подготовки.
Встречавшиеся случайные прохожие приветливо улыбались неровному строю лейтенантов. Сестры, подруги и жены семенили своими дамскими шажками рядом, махали платочками, нежно подбадривали любимых, пытались идти с ними в ногу. Впереди всех бежал семилетний племянник Марка. Его детские сандалеты звонко шлепали по мостовой, то отставая, то догоняя хромовый скрип новых офицерских сапог и кожаных туфель.
Мальчик высоко поднимал свои тоненькие ножки в коротких штанишках, постоянно оглядывался назад, и взглядом умолял: «Запевайте, ребята!»
Марк не выдержал первым. Не дожидаясь команды Бобрина старшего, он весело запел «Марусю» – строевую песню, которая не раз звучала на вечерних прогулках в училище. На свежем воздухе непременно хотелось петь, петь громко, и никто им этого не мог запретить. Все дружно подхватили припев, а лихой свист Семена Таранова разогнал местных голубей на крышах соседних домов.
У Исаакиевского собора перекуривали солдаты гарнизонного патруля, и исподлобья глядели на строй молодых лейтенантов с родственниками по краям. Возглавлявший патруль капитан искренне улыбнулся строю молодых офицеров, вспоминая свой давний выпуск, свою юность.
Вчерашние курсанты маршировали по главному проспекту северной столицы, отдавали честь Александрийскому столпу, символизирующему мощь русской армии, Исаакиевскому собору – крупнейшему православному храму Питера, зданию Адмиралтейства и Зимнему Дворцу Растрелли, без которых не было бы истории Отечества. Даже Гостиный двор, куда они бегали за сувенирами и подарками близким, лошади Клодта на каменном мосту через Фонтанку, любимые в увольнениях пельменную, кафе «Котлетная» и «Север», они не оставили без лихого приветственного «Ура!»
Ознакомительная версия.
